Подключение к Церкви Великой Матери № 12564‑544899‑54908644

 Виктория Бернадетт Птицкер

: 3

: 73,32 %

– Семьдесят три процента, – ответила она не хотя.

– Процент на Росте? – тут же продолжил Нимейер.

Виктория скосила глаза в сторону столбца с вечными способностями :

– Рост металла – 4 (18) ур.24,5 %.  

– Молодость – 3 ур.99,45 %.  

– Управление подключением – 2 ур.95,21 %  

– Двадцать четыре с половиной.

Несколько секунд после этого мужчина молчал. А после его лицо начало на глазах багроветь. Невольно Виктория сделала шаг назад…

– Уровень?!.

– Чет…

– Отрыжка мобова! – взревел он. – Ты три года ни хера не делала! Три года, твою мать! Я…

Он вдруг резко замолчал.

– Знаешь, я даже нервы на тебя тратить не буду, – махнул рукой он. – Иди разминайся. Через двадцать минут на втором поле. Все равно сбежишь через неделю…

Развернувшись, он зашагал в другую часть зала. Виктория же… все еще немного удивленная, что ее не убили, пошла разминаться.

* * *

Пятая. Амшель. Квартал Промышленного Совета.

Я сидел в нашем с Оливером номере обложенный изрисованными схемами листами бумаги и копался во внутренностях «Заступника».

– Ну когда уже, а?! – Софи «помогала» мне тем, что слонялась по номеру и задавала этот самый вопрос. Раз за разом со все возрастающей громкостью.

– Ты потерпеть не можешь? – не отвлекаясь от работы, спросил я ее.

– По мне не видно что ли?! Конечно нет!

Результаты конкурса должны были объявить этим утром. Манн обещал сразу же мне позвонить.

– Ладно… – протянул я, откинувшись на спинке стула. – Скоро девять. Пошли уже на тренировку.

Последние дни Манн с Раминой провожали из отеля только младшаков. Оливер в этот раз ушел раньше, так что мы с Софи были только вдвоем. Спустившись в холл, мы только‑только вышли из здания…

– Михаил, Лена – доброе утро!

…как «наткнулись» на Павла Соловьева.

– Такая случайность! – широко улыбнулся он. – А я ведь вспоминал про вас. Как насчет выпить по кружке чая? Раз уж мы встретились, как раз сможем обсудить один момент.

– У нас тренировка через пять минут, – ответил я. – Предла…

– Сейчас, – перебил он.

Я замолк. И посмотрел на него прямо. Уточнил:

– Что?

– Да подождет тренировка, – снова улыбнулся он. – Переговорим, потом пойдете.

– А не…

– Хорошо, – теперь уже я перебил. Но не Соловьева, а Софи, которая явно хотела ответить что‑то «ласковое». – Лена, иди на тренировку, я тебя догоню.

– Ты…

– Лена, иди.

Та посмотрела на меня с сомнением, но в итоге все же развернулась и двинула вниз по улице.

– Красивая у тебя девушка, – Соловьев проводил ее взглядом. – Фигурка, что надо.

Потом он повернулся ко мне.

– Здесь недалеко заведение есть. Там нормально сможем поговорить.

В ответ я пожал плечами.

– Пойдем.

Место оказалось и правда совсем близко. Только располагалось оно не в квартале Феллер, а уже в Русских Рядах. Еще одно совпадение, видимо.

Кивнув охраннику на входе, Соловьев провел меня в один из «отдельных кабинетов» ресторана, где сразу вызвал официантку и заказал завтрак. После развалился на диване, глядя на меня. Из под рукава рубашки у него сверкнули золотые часы – стихийный артефакт – в кармане брюк я ощутил еще что‑то мощное.

– Знаешь, ты неплохо так меня повеселил на комиссии с этим своим Заступником, – проговорил он после паузы. – Не то, чтобы в нем была какая‑то особая перспектива, но все равно… Тебе Нойеры помогли его сделать?

– Нет, сам, – ответил я после паузы.

– Ну это видно, что работа ученическая, сырая совсем, – закивал он с заметным воодушевлением. – Значит, самоучка? Из этого… как его…

– Праджиса.

– Да, точно.

– Ну… да, в целом, да.

– А что за род у тебя? – продолжил он. – Никогда про Духовых не слышал. Чем занимаетесь?

Мысленно я возвел глаза к небу. Как же топорно…

– Понятия не имею, – ответил я вслух. – Я сирота. Недавно только собственником стал, да и то повезло.

– Ха! – хохотнул он, кажется искренне удивившись. – Реально что ли?

– Да.

– Ну дела… ты угощайся, кстати… За мой счет, вряд ли у вас в Праджисе такие рестораны есть.

Официантка как раз в этот момент расставляла на столе чайнички, чашки, блюдца с блинчиками.

Отказываться я не стал. Не сказать, чтобы местный повар пек лучше Бомби, но несчастные случаи с серьезными травмами тут почти наверняка происходили реже. Этот момент я оценил.

– Касательно артефакта твоего, – протянул Соловьев еще чуть позже. – Знаешь что я думаю… Я, пожалуй, куплю его у тебя. Понятно, что ничего особо оригинального в нем нет, но помогу, так сказать, юному таланту. Нужна будет документация под патент с расписанной технологией, ну и образцы, которые у тебя есть. Лучше штук пять. Есть у тебя столько?

– Наверное есть, – ответил я.

– Вот. Отлично.

– А сколько заплатишь?

Этот вопрос впервые за все время разговора заставил Соловьева нахмуриться. Не меньше минуты он молчал… а потом снова улыбнулся.

– Так и быть, – протянул он. – Двадцать тысяч. Минус юридические издержки, разумеется. Сам понимаешь, патент еще оформить нужно будет.

Охренеть. Как бы тут еще в долгу не остаться…

– Знаешь, Павел… – произнес я. – Павел ведь, да? Давай подождем до окончания конкурса, а там уж решим.

– Не вариант, – качнул он головой. – Сейчас. После мне это неинтересно будет.

Вот как. Хм…

– Видимо, тогда ничего не получится, – ответил я.

Надо отдать должное, беситься или как‑то выходить из себя Соловьев не стал. Довольно долго он просто на меня смотрел, потом сказал:

– Знаешь, Лена твоя и правда красотка. Вряд ли кто‑то удивится, если впервые оказавшись в большом городе, она решит в нем остаться. И даже не предупредит никого…

Вот это уже было не очень хорошо. Потому что я чувствовал, что это был не совсем блеф. Соловьев реально мог что‑то такое устроить.

– Это угроза? – спросил я.

– Что? Угроза? – и снова широкая улыбка, – Нет, конечно. Просто предупреждение.

Он помолчал несколько секунд, и добавил:

– Пятьдесят тысяч. Это мое последнее слово.

Надо же. Не такой уж и идиот, каким сначала показался. Сначала кнут, потом пряник. Все по науке.

– Понятно.

Глядя на то, как вальяжно Соловьев сидел, развалившись в кресле, я подумал, что он, наверное, один из тех редких людей, в которых не было даже крошечной капли чувствительности культиватора. Иначе бы он обязательно ощутил бы хоть какую‑то тревогу. Потому что в этот момент он был по‑настоящему близок ко смерти.

Убийство – акт разрушения. И плата , которая последует за убийство невиновного, скорей всего уничтожит Мастера Перемен. Но когда речь идет о ком‑то, кто сам готов убивать, руки у Мастера оказываются развязаны.

В тот меня скорее остановила скрытая камера, которая вела запись происходящего в кабинете. Книга говорила, что добраться до видео просто так не получится…

– Мне нужно время, чтобы подготовить документацию на патент, – сказал я.

В ответ Соловьев смерил меня долгим взглядом.

– Ладно, но учти, с Толстыми шутки плохи. Попробуешь что‑то выкинуть, получишь и ты, и твоя девчонка. У тебя три дня на все.

А ведь этот тип и правда мог доставить проблем.

– Понял?

– Да.

Сделаю пока вид, что впечатлялся.

* * *

Толстые… кто‑то другой обязательно посчитал бы подобный случай совпадением, но я пару десятков лет с Сукой общался, так что и не такое видел. Правда, я не совсем понял, причем тут Соловьев. Потому на пути к тренировочному центру набрал Коул, который пока оставался на Пятой.