Сидевшего за рулем мужчину я точно видел впервые. С ходу я мог бы о нем сказать только, что ему явно была нужна машина другого размера. Он едва не упирался по-армейски короткостриженой макушкой в потолок, а плечи торчали шире не такого уж и маленького сидения.

Осторожно его «прощупав», я определил в нем стихийника, но только какого-то странного. Я ощущал исходящую от него энергию, а вот заглянуть внутрь… не мог. То есть он был первым влияющим в этом мире, что мог от меня закрыться. Выходило, что мне не почудилось там на улице: от этого человека мы бы никак не сумели ускользнуть. По крайней мере, не без принятия экстренных мер.

— Здрасьте, — поздоровался я.

Софи бросила на меня пораженный взгляд, будто я… не знаю, английской королеве «дать пять» предложил. Так…

— Добрый вечер, молодые люди, — ответил мужчина, глядя на нас в зеркало. Голос у него оказался гулкий, грудной. Было видно, что он старался его сдерживать, будто какое-то чересчур мощное оружие, но получалось у него лишь частично.

— Гм… вы не могли бы представиться? — произнес я.

— А вы?

Я замолк, лихорадочно соображая. Это был намек? Вот же…

— Лена, кто это? — повернулся я к Софи.

Та, кажется, не сразу поняла, что я обращаюсь к ней, а когда поняла, у нее изо рта раздалось что-то вроде писка, но внятно она ничего не сказала.

— Меня зовут Василий Юрьевич, если вам так будет удобней, — произнес мужчина.

После этого его взгляд приобрел выжидательное выражение. Блин, ну ладно…

— Михаил, — представился я. — Это моя подруга Лена.

— Михаил и Лена, — проговорил «Василий Юрьевич», будто пробуя эти имена на языке. — Что ж, как вам будет угодно. Михаил, скажи, почему ты подошел к моей машине?

— Вряд ли это ваша машина.

— Это почему же?

— По размеру не подходит.

— Ах это… — сдавив на секунду руль, отчего тот жалобно заскрипел, Василий Юрьевич изобразил голосом легкую досаду. — Да, тесновата… Так почему ты подошел?

Не получилось тему сменить.

Но и не отвечать было нельзя. Я явственно ощущал дрожание струн мира, уходящих куда-то в неизвестность будущего. Заглянуть я туда не мог, но точно понимал, что от этого разговора многое зависело. Одна ошибка — и беседовать с нами будут в другом месте. Не таком удобном.

— Я ждал нападения, — ответил я. — Потом увидел Фаэтон там, где его быть не должно. Понял, что это слежка, но следить за нами не должны были.

— Значит, понял, что это слежка, по машине, — подвел итог мужчина.

— Да.

После этого он замолчал. Надолго. Прошло не меньше трех минут — Софи вся изъерзалась за это время — прежде чем он произнес:

— Сердце у тебя?

— Сердце?

Он изменился в лице, кажется даже не шелохнулся, но я явственно ощутил, как дрожь нитей мира усилилась.

Выждав несколько секунд, я залез в рюкзак и достал куб.

— Я не знал, что там Сердце, — сказал я. — Понимал только, что что-то ценное.

Я протянул руку с кубом вперед, но Василий Юрьевич не сдвинулся с места.

— Высшее Сердце Огня — крайне редкий предмет, — произнес он гулко. — Сердце предназначалось женщине, для которой оно, возможно, единственный шанс на выздоровление. Множество людей трудились не один год, чтобы добыть его. И когда это наконец удалось, злоумышленник похитил его. Во время нападение погибло несколько моих сотрудников.

— Мне ничего не было об этом известно, — ответил я серьезно. И повторил. — Я не знал, что там Сердце. Нам нужны были документы, чтобы пройти через портал. Я вышел на контрабандистов, они предложили документы в обмен на перевозку. Уверен, если вы нашли нас, то их и подавно…

— Они все мертвы, — перебил Василий Юрьевич.

Софи вздрогнула от этих слов. Не знаю из-за этого или нет, но еще через секунду он добавил:

— Мы нашли их такими. Кто-то зачистил следы.

— Понятно.

Чуть подождав, я снова протянул куб мужчине. На сей раз он его взял.

— А нас вы как нашли?

Спрашивал я наугад, особо ни на что не надеясь, но Василий Юрьевич неожиданно ответил:

— Мы проверяем всех эмигрантов из Русской Республики. Особенно в таких местах, как Новый Гонконг, где упрощен процесс получения нового имени.

Черт…

Не то, чтобы я был удивлен, что спецслужбы следили за потоками беженцев. В итоге роль сыграло то, что Сердце украли у русских, о чем я знать не мог. Иначе бы, конечно, выбрал другую страну в качестве прошлой «родины». Не повезло.

— Мы можем идти?

Я уже понял, что к нашим прошлым делам Василий Юрьевич отношения не имел. Скорей всего, он вовсе не знал, что мы Фэнсы. Это означало, что на какое-то время от погони нам оторваться удалось.

— Думаешь, я должен вас отпустить?

— Мы Сердце помогли вам найти, — пожал плечами я. — Почему бы и нет?

Пару секунд мужчина молча смотрел на меня в зеркало, потом засунул руку в карман и достал смартфон. После повернулся к нам и сфотографировал сначала Софи, а потом меня.

— На память о помощниках, — сказал он. Еще через секунду дверь открылась.

Вот же… умник.

— Пойдем, — сказал я Софи.

Та, выходя, слабо выдохнула:

— До свиданья.

— Ну и кто это был? — спросил я спустя минут пять, когда мы уже сели в автобус. Сонливость с меня как рукой сняло. К тому же раненый бок опять заболел.

Вид у Софи к тому моменту все еще был, будто она до сих пор не могла поверить в то, что произошло.

— Алекс… не представляю, как ты мог его не узнать… — прошептала она. — Это же Василий Морозов!

— Важная шишка, да?

— Важная? — нервно хмыкнула девчонка. — Алекс, он стихийник шестого ранга и глава ГСБ Русской Империи! Ты понимаешь, что это значит или нет?

— Пока не очень, если честно.

— А я вообще не понимаю! — покачав головой, она откинулась на спинку сидения. А еще через миг на ее лице отразилось что-то очень похожее на панику. — Алекс!

— Да что еще?

— Алекс… ты сказал двоюродному брату императора «Здрасьте»… — проговорила она похоронным тоном. — Как только мама выздоровеет, она тебя убьет…

После этого я уже не выдержал и в голос рассмеялся.

— Не думаю, что это большая проблема.

С Мастером Перемен не происходит ничего случайного, и даже сны, что ему снятся, остаются частью мира. О чем-то говорят, на что-то намекают.

При этом мне почти никогда не снилось ничего нового. Чаще всего это даже были не сны, а воспоминания из моей прошлой жизни.

…

— Что ж, кое-что о мире ты уже знаешь, — говорил Лао, важно кивая лысой головой. Пожалуй, он снился мне чаще всего, будто издеваясь, напоминая о той мудрости, которую он мог бы мне дать, но не дал, умерев куда раньше, чем должен был. — Какой-то потенциал у тебя есть…

— Что?! Кое-что?! — возмущался я тогда. — Да я чертов гений! Я дохрена знаю!

— Гений? — смеялся Лао. — Ты какашка, летящая из задницы лошади, пасущейся в долине Меконга! Пройдут годы, прежде чем ты освободишься от первого невежества. А в том, что ты когда-то сумеешь осознать второе невежество, я и вовсе сомневаюсь! Не говоря уже о том, чтобы освободиться от него!

— Да? — теперь уже и я улыбался. — Раз ты такой умный. Ну-ка, назови мне шесть ароматов кварков.

— Верхний, нижний, странный, очарованный, прелестный, истинный, — ответил этот мерзкий дед. — И знаешь что?

— Что? — уточнил я угрюмо. Я тогда понятия не имел, что чем могущественней Мастер Перемен, тем легче ему поддаются всякие научные штуки.

— А иди-ка ты постой в столбе с утяжелениями часика два, а то слишком у тебя ум беспокойный!..

…

Потом я играл в футбол. Это было воспоминание из детства, потому что только в детстве я в него и играл. Сука довольно быстро положила конец всем моим мечтам о спортивной карьере. Именно тогда я получил свои первые переломы, тогда меня впервые неудачно прооперировали…